Летопись (часть 2)

9. Хабибулин!

У группы был свой девичий контингент, сопровождавший музыкантов на концерты и репетиции. Когда собирались дома у Севастьянова, то девушек обычно затаскивали через балкон. Саша жил на первом этаже и очень дорожил репутацией. Армену повезло меньше: его квартира находилась на девятом, и он считался куда большим бабником, чем Севастьянов. Но самые яркие подвиги наших героев меркнут в сравнении с тем, что творил на своём прославленном флэту Хабибулин (Андрей Веденеев – одноклассник и хороший приятель ребят). Все искатели винно-сексуальных приключений находили здесь приют и понимание.

Уже после школы и института, несмотря на постоянные изменения в судьбах всех действующих лиц, «он был самым стойким бойцом» и двери его квартиры оставались всё так же открыты. В графе «особые приметы» написать, в общем-то, нечего: средний рост, брюнет, скрытые за очками глаза с хитрецой, абсолютно размеренный образ жизни и одно неоспоримое достоинство – вечно пустая квартира.

Предки Хабибулина частенько уезжали то на дачу, то за кордон. Его семья была довольно обеспеченной, благодаря чему хорошо обставленная квартира представляла собой отличное место для разного рода сборищ. Сам же эпический герой отличался тем, что у него никогда не бывало похмелья. Каждое утро, в отличие от «умирающих» товарищей, он был бодр и весел. Интересно, что он вёл дневник, куда аккуратно записывал имена женщин, с которыми спал – листать его можно было долго и вдохновенно!

«Опубликовать этот список сейчас – у мужей многих ныне порядочных дам остатки волос встанут дыбом».

(А. Григорян)

Разумеется, временами в знаменитой квартире появлялся левый народец. Из дома иногда пропадали вещи и деньги. Кассеты в те времена легко обменивались у таксистов на водку, поэтому от фонотеки со временем почти ничего не осталось. Однажды и Григорян невольно подложил приятелю свинью.

Дело было так. Как-то во хмелю он познакомился на улице с неизвестным хиппаном, а тот после непродолжительного общения предложил выпить за знакомство. Зашли к Хабибулину, выпили. Вечером Армен ушёл, а его новый знакомый остался веселиться дальше. Когда на утро гость исчез, вместе с ним испарились дублёнка и норковая шапка Андрея. В этой ситуации Хабибулина больше всего беспокоило, как бы родители не узнали о том, что кража произошла в доме.

Пришлось инсценировать ограбление на улице. Друзья дали Андрею в глаз, и он красочно рассказал вернувшимся родителям как его обокрали хулиганы и как он сопротивлялся в неравной схватке. На следующий день Хабибулин уже ходил в новой дублёнке и новой норковой шапке…

9. Маньяк Фишер, он же Головкин

Ещё одним «знаменитым» одноклассником наших героев был некий Сергей Головкин. Если помните, известный своей жестокостью маньяк-убийца Фишер – а это он и есть – держал Москву и Подмосковье в страхе довольно долгое время. Народ даже посвящал ему песни («Фишер бродит по лесным дорожкам»). Прославились они практически одновременно – в начале восьмидесятых. Вот только разница заключалась в том, что «Крематорий» любили, а Фишера боялись. Впрочем, вряд ли они знали друг о друге такие подробности. Во всяком случае, Григорян впервые услышал о подвигах одноклассника незадолго до суда над ним. В те давние годы Головкин был на вид весьма скромным парнем и редко участвовал в школьных тусовках.

В классе он был одним из самых крупных, но тихим и спокойным мальчиком и, кстати, неплохо учился. А после школы Сергей окончил Тимирязевскую академию по специальности «осеменение крупного рогатого скота» и работал на ипподроме. Дальнейший его путь описан в криминальных хрониках. Когда Фишера поймали, Григоряна, как, впрочем, и других однокашников, пригласили в прокуратуру.

Позже специалисты, которые составляли психологический портрет преступника, сделали несколько выводов. Самый интересный (для нас) базировался на том, что Головкин, будучи незаметным и малопривлекательным парнем, всегда оказывался в классе на последних ролях, хотя мечтал стать лидером. Но место «самого основного» уже было занято Севастьяновым.

«Девчонкам нравились ребята хорошо одетые и увлечённые музыкой. А он был сутуловат, прыщав и на него внимания никто не обращал…».

(С. Свободин)

Да и сам Головкин девочками не интересовался. Зато любил пофантазировать, представляя, как сжигает на кострах одноклассников. Все совершённые впоследствии убийства (главным образом его интересовали мальчики-подростки) Фишер объяснял жаждой мести за пренебрежение к нему сверстников…

Теперь, спустя много лет, бывшие одноклассники смеются: «Из нашего класса вышло три знаменитости – Григорян, Хабибулин и Головкин»…

11. Джон Хомяков (1977 – 1983, 1988 – 1989)

Закончилась десятилетка, а вместе с ней – все прелести школьной халявы. И, как следствие, возобновились домашние репетиции дома у Григоряна. На опустевшем с уходом Свободина месте гитариста удобно устраивается Евгений (Джон) Хомяков. Он учился в английской спецшколе и играл в группе под названием «Curly Eugene Rock Band». Организованная им «Банда кудрявого Джона» оказалась, скорее, недоразумением, чем закономерностью, и скончалась вместе с уходом гитариста в «Атмосферное давление».

Кстати, впервые Джон услышал об «Атмосферке» ещё в 9-ом классе от какого-то дачного приятеля. Но тогда он пропустил информацию мимо ушей. А после школы и вовсе забыл об этом, и поступил в МИСИ. А один из его бывших школьных коллег (басист Андрей Черноиванов) – в МИСП, где неосмотрительно сел за одну парту с Сашей Севастьяновым. Из чего следует вывод пошлый, но неизбежный: от судьбы не уйдёшь. С черноивановской лёгкой руки в октябре 1977 г. Хомяков отправился в новую группу на прослушивание.

Первое, что Женя увидел, переступив порог, – большое зеркало и отражённая в нём вся их троица. Увиденное понравилось. Ещё бы! Кудрявый, как молодой Володя Ульянов, сероглазый херувим отлично дополнил и без того живописную компанию. Прослушивание состоялось, но было недолгим: песенка «Have a small rock» так пришлась по душе нашим героям, что автора незамедлительно приняли в группу. И как положено новенькому, тут же показали свои опусы Григорян с Севастьяновым, чем повергли того в недоумение и до крайности напугали.

«Армен любил тогда неожиданные саббатовские рифы, его вещи были довольно сложными, длились 8-10 минут и состояли из большого количества переходов»

(Е.Хомяков).

12. Магнитоальбом „Корабль дураков“ или „Реквием для всадника без головы“ (1977)

Отсутствие собственной аппаратуры сильно мешало жить. Однако, парни не падали духом. Они по-прежнему собирались по домам и репетировали. Григорян с Хомяковым играли на акустических гитарах, а Севастьянов стучал ладонями по коленкам. Мало того, он делал перебивки, изображая, как бьёт по тарелкам звуками „Дж!.. Дж!.. Дзынь!..“.

Интересно, что таким образом молодые музыканты действительно разучили внушительную программу. Вячеслав, старший брат Хомякова, в то время работал на ТЭЦ Киевского района (что на Бережковской набережной), где, наконец, для начинающих гениев нашёлся зал, сцена и даже аппаратура, отданная им в безраздельное пользование! Тут-то Севастьянов и развернулся, дополнив свои барабаны найденными на месте бонгами. Он перетянул на них кожу и лупил, как полагается, палочками.

У Армена к тому времени был привезённый отцом из Праги „Iris-bass“ – ещё одна помощь родителей и крутейшая по тем временам гитара! Джон оказался счастливым обладателем инструмента, спёртого по случаю из школы, – чешской гитары „Елана“.

Так, с аппаратурой и неограниченным временем для репетиций, друзья наконец-то оттянулись в полный рост и записали на радостях пару десятков песен! Случилось это – благодаря усилиям Хомяковского приятеля – Александра Снопова, по кличке Сако! Он притащил магнитофон и записал на пару микрофонов первый и последний магнитоальбом группы „Атмосферное давление“. Одна из 14-ти композиций (продолжительностью 12 минут) носила гордое имя „Корабль дураков“. Так же они решили назвать и сам альбом, наклеив на обложку катушки „Свема“ фотографию одноимённой картины Иоранима Босха!

По причине большой популярности и малого тиража, этот альбом, увы, не дожил до наших дней и не может быть предъявлен в качестве доказательства. Копии были заезжены до дыр и исчезли вместе с детством создателей! Однако, несмотря ни на что, из названия альбома мы можем почерпнуть тот факт, что авторы уже в то время были весьма образованными людьми.

В 2003 году Джон Хомяков и Армен Григорян восстановили все песни с того альбома, кроме слишком накрученной заглавной, и подготовили материал к выпуску! К записи были привлечены музыканты „Крематория“, известная джазовая певица Валентина Понаморёва и трубач Олег Пронин. Раритеты двадцатипятилетней давности вышли на CD под маркой „Крематория“. На сей раз альбом назвали в память о буйной молодости – „Реквием для всадника без головы“.

13. Рецензия на „Реквием“, выловленная в сети!

„Оркестр Электрических Трупосжигалок“ вытащил из архивов истории свои самые старые песни. Прихотью музыкантов большинство представленных здесь номеров записано в режиме воссоздания дешевенького гаражного звука нищих московских рокеров-семидесятников, а буклет изобилует нарочито примитивными вырезками из фотографий. Жаль, ибо альбом вполне достоин звания номерного. Это действительно – памятник эпохи. По песням вроде „Ямы“ или „Ножки Иксиком“ вполне можно изучать историю новейшего времени. На том самом грубо-бытовом уровне, который, по мнению китайских мыслителей древности вроде Конфуция, является самым важным для постижения основы бытия. Потому что грубый быт и есть эта основа. К тому же, альбом полон сюрпризов. Альтернативных путей, по которым «Крематорий» мог двинуться на старте своей карьеры, оказывается, было довольно много. Услышавшие пение Армена Григоряна голосом Оззи Осборна в обрамлении думовых гитарных риффов („Параноид и Психея“) поднимают с пола удивлённо выпавшие челюсти.

14. Тани! (1977- 1982)

Когда семнадцатилетний студент первого курса МАИ Григорян познакомился с Таней Гарматиной, ей было 27 лет – с точки зрения нашего героя, до конца жизни ей оставалось совсем недолго. Но «старушка», как ни странно, пришлась к месту – она хорошо разбиралась в рок-музыке, знала даты рождения и смерти многих известных и даже малоизвестных музыкантов и, несмотря на «преклонный возраст», имела массу других достоинств. Таня принадлежала к отряду дюймовочек: миниатюрная, с продолговатым лицом, чёрными прямыми волосами и, что самое главное, – с невероятным запасом нежности. Музыкальные вкусы этой пары во многом пересекались. Однако, больше всех Таня любила не ROLLING STONES, Дженис Джоплин, T.REX и DOORS, а, как ни странно, – Бари Вайта.

Одновременно с духовным общением происходили и контакты другого рода, так что теперь она во всех отношениях олицетворяла собой вступление в мир взрослых.

Однако, романтические встречи вдвоём при свечах к тому времени были уже не в моде, поэтому свидания происходили большей частью на флэтах в обществе друзей, музыки и портвейна. Но от многочисленных совместных пьянок люди, как правило, со временем устают. Накапливается раздражение, и в один прекрасный день идиллия взрывается скандалом.

Так и произошло. Интрига стихийно разрасталась и, в конце концов, Таня перестала появляться в компании. Некоторое время она ещё позванивала, но вскоре пропала совсем. А через пару месяцев одна из её подруг сообщила, что, наглотавшись „колёс“, Таня выпала из окна и разбилась. Она снимала квартиру на Арбате, но прописана была в Домодедово, – естественно, никто так и не удосужился проверить информацию, умерла так умерла. Поэтому до сих пор наверняка неизвестно, правду ли сказала та подруга. Никто никогда больше не видел ни Таню, ни её могилу…

Таня номер 2 (по фамилии Гусева) была девушкой иногородней, поэтому обитала в Женском Общежитии им. Петра Алексеева (сокращённо – ЖОПА). Высокая, с боевым характером, она была точной противоположностью своей романтической тёзке. Гусева любила выпить, душевно, по-женски так, материлась, и вообще была, что называется, оторва. Таня номер 2 отличалась ещё и тем, что, работая на почте, обслуживала дом, в котором проживал не менее весёлый персонаж, – Хабибулин.

Правда, газеты и журналы она приносила его маме, но всё равно Таню хорошо знали в доме, а посетителям знаменитой квартиры было известно и то, что она – великий экспериментатор и часто ставит опыты на себе.

Поэтому, когда в один прекрасный день нашим оболдуям пришло в голову провести неожиданный эксперимент, на роль белой мышки выбрали именно её. Таню пригласили в дом и подсыпали ей в портвейн конского возбудителя – он зачем-то хранился в аптечке у Хабибулина и вызывал нездоровое любопытство всей честной компании. Остаётся только догадываться, уж не Фишер ли „подогнал“ друзьям это уникальное средство. Если помните, после школы он поступил в Тимирязевскую академию и работал на ипподроме.

Но так или иначе, а девушка с удовольствием выпила предложенный напиток, после чего удалилась в ванную. Наши герои к тому времени уже малость струхнули. И пока не была внесена ясность, что же делать с возбудившейся девицей, заперли её снаружи. Но не тут-то было – Таня выломала дверь и набросилась на окружающих мужчин как настоящая степная кобылица… Впоследствии, когда проходил „разбор полётов“, она сделала признание, которое участники с улыбкой вспоминают до сих пор: „Идиоты, – сказала она им, – зачем вы мне всю эту гадость подмешивали? Я бы и так вам дала!“.

В другой раз Тане Гусевой, уже по её просьбе, в портвейн добавили „Паркопан“ (лекарство для шизофреников, которое выдавали в силу необходимости будущему Альтисту Данилову) и у неё временно, но напрочь „съехала крыша“. Так, со „съехавшей крышей“, она и стала собираться домой. И, наверное, ушла бы сразу, но потеряла туфли, которые были в этот момент у неё на ногах. Потом каким-то образом Гусева нашла их, а потом потеряла снова… И так несколько раз. В конце концов, она всё-таки отправилась в ЖОПу, а наутро раздался телефонный звонок. Оказалось, что Таню подвёз поливальный ЗИЛ, а выйти она попыталась из „Чайки“.

15. Концерт в Дубках (1982)

Желание делать что-то своё было настолько сильным, а возможные перспективы столь заманчивы, что парни решили играть, используя все возможности. Тем более, что таким незатейливым способом можно было заработать себе на инструменты.

Начались выступления на банкетах, свадьбах, выпускных вечерах и других народных праздниках. „Семь сорок“, „Малиновки заслышав голосок“, „Любовь сбывается и не сбывается“ – вот далеко не полный список исполняемых тогда шедевров. Не говоря уже о репертуаре „Машины времени“ и „Воскресения“.

Среди калейдоскопа похожих событий особенно ярко отпечаталось в памяти участников воспоминание о свадьбе в деревне Дубки. Виновником столь незабываемого праздника стал Саша Севастьянов. Его друг был женат на местной девушке и организовал выезд. Столичные (!) музыканты прибыли в Дубки на автобусе. Аппарат был выставлен на сцену, подключён, опробован и… местные бабульки во время репетиции постарели ещё лет на десять, но продолжали с достоинством накрывать на столы.

Исполненная на пробу композиция оказалась весьма тяжелой. Да и аппарат обладал одним, но неоспоримым достоинством – громкостью. Всё остальное в нём было сплошным недостатком. Тем не менее, старушки спокойно делали своё дело, и музыкантам Дубки определённо начинали нравиться…

К вечеру Джон Хомяков почти нашёл там своё счастье. Он гулял с девушкой по деревне, купался в реке и поздно ночью проводил избранницу до избы. А уходя, услышал визг, глухие удары и протяжный вопль матери новой подружки: „Ты где шлялась, срань?!“. Воспитание не позволило Джону вмешаться в семейный конфликт и продолжить этот гастрольный роман. Наутро, оставив местное сокровище родителям, он уже был в Москве, где благополучно сдал экзамен по экономике.

В общем, отгуляли с огоньком. Сельчане, воодушевлённые музыкой и алкоголем, в эпилоге затеяли массовую и кровавую драку. Именно этим ужасом Дубки и запомнились нашим героям, которые, к счастью, не пострадали. Досталось даже жениху и председателю колхоза, – музыкантов же в те времена, по традиции, не били.

16. „Невероятный струнный оркестр“ и „Студенческая весна“ (1982)

В альма-матер у Григоряна появилось несколько новых приятелей! Вне стен МАИ общение сводилось к совместным прогулам, потреблению пива и прослушиванию музыки. Друзья почти ничем не рисковали – в то время вылететь из института было непросто и чаще всего прогульщиков отправляли на картошку. Но вот за пьянство некоторых выгоняли даже оттуда… Цель участия наших друзей в фестивале „Студенческая весна“ была не только в халявном получении стипендии, хоть это и сыграло не последнюю роль.

Появилась реальная возможность показать широкой публике свои первые акустические опыты. Тем более что фестивальный концерт проходил в довольно солидном зале – ДК МАИ! Наспех сколоченной команде под названием „Невероятный струнный оркестр“ разрешили исполнить всего 2 песни, оставшаяся часть выступления группы состояла из инструментальной музыки.

Квартет соискателей стипендии вылез на сцену. Армен Григорян в этот день щеголял в кепке, его сокурсник Витя Троегубов – в тогдашней шляпе Армена. Но гвоздём программы стал другой участник ансамбля – Дима Плетнёв по кличке Альтист Данилов, облачившийся в маленькую шапочку. Дима хоть и был талантливым альтистом, но довольно экзотическим типом, и к тому же, – натуральным шизофреником. Во время выступления с ним случился припадок прямо на сцене ДК: он растянулся на ней во весь свой двухметровый рост, пустил слюни и стал вращать глазами, до смерти напугав комиссию.

Кроме этой звезды, в составе квартета выступил ещё один одногруппник ребят – Андрей Пустовой, обладавший великим даром выщёлкивать любую мелодию сразу всеми пальцами рук. Специально для этого оригинального ритмического шоу был оставлен музыкальный проигрыш, Андрей вышел на сцену и тотчас затмил всех предыдущих и последующих исполнителей. После всего увиденного и услышанного равнодушных в зале уже не оставалось – половина зрителей кричала „Долой!“, а оставшаяся – „Браво, бис!“.

Выступление оркестра заприметил режиссёр театра при ДК МАИ, спектакль которого был запланирован в финале фестиваля. Он попросил ребят выйти на сцену ещё раз, но уже в роли хулиганов, заваливающихся незваными гостями на чужую свадьбу! По возникшему экспромтом сценарию надо было выпивать, дебоширить и в итоге – быть изгнанными с позором и порицанием! Предложение всем понравилось, к тому же режиссёр выкатил бутылку портвейна и этот аргумент немедленно привёл к полному непротивлению сторон!

Пузырь вместимостью 0.7 литра посасывали на протяжении всей мизансцены, но после изгнания забыли с остатком на сцене. Пришлось экспериментировать на ходу и возвращаться за недопитым пойлом! Так „Невероятный струнный оркестр“ вышел на сцену клуба МАИ трижды за один день!